– Вдова? Вы намерены убить и Рому?

– Нет. Он-то мне как раз и не нужен. Но таких свидетелей, как правило, в живых не оставляют. Где гарантия, что спустя год или два Орлов не проговорится? Где гарантия, что я его не расколю, подослав своего человека в тюрьме? Если бы Воронов исчез и осел в другой стране, плевать на твоего мужа. Но с такой кормушки не соскакивают. Только не Шакал. Слишком жадный.

– Почему всё так сложно? – откидываюсь на сиденье и закрываю глаза, не в силах разобраться в замысловатых хитросплетениях.

– Потому что одни желают мести. Другие – выжить, во что бы то ни стало.

Внутри мучительно щемит. Понимаю, что затеянная Островским игра завершится независимо от появления в его жизни нас с Тасей. Не знаю, что сказать Косте, чтобы он изменил планы, и хотя бы попытался наладить свою жизнь без оглядки на прошлое. Но ему откровенно плевать на мои желания. Будь я на его месте, давно бы махнула рукой и создала что-то новое. Мне так кажется. Легко рассуждать, когда это не твои страхи. Поворачиваю голову, внимательно его рассматривая. Мысли о будущем волнуют меня, и хотелось бы, чтобы и Костя в нём был.

– Месть любой ценой?

– Да, – молниеносный ответ.

– Даже если, цена – я и Тася?

Островский делает глубокий вдох и молчит, отказавшись от комментариев. Но чем больше я думаю о том, во что ввязалась не по своей воле, тем больше переживаю за дочку. В горле стоит противный ком, а перед глазами пелена. Въезжаем на просторную парковку многоэтажного дома, больше похожего на комплекс. Костя останавливается, глушит двигатель, но не выходит из машины.

– В случае проблем у таких людей, как вы, первыми под раздачу попадают близкие. Они средство давления для достижения нужного результата, – начинаю неуверенно, высказывая свои страхи. – Намёк Зарецкого был предельно понятен.

– Я не совершаю ошибок, Лена.

– Просто хочу, чтобы вы помнили: ваша ошибка может стоить нам жизни. Знаю, вас мало трогает моя судьба, но помните, пожалуйста, о Тасе. Ей всего четыре, – не сразу понимаю, что плачу, небрежно смахиваю слёзы ладонью, но упорно хочу достучаться до Островского: – Она слишком маленькая, чтобы понять суть ситуации, в которой мы оказались. Дочка прониклась к вам симпатией с первого дня. Она верит. Почему – не знаю.

Костя наконец покидает машину, открывает передо мной дверь. Выхожу, не спрашивая, где мы и с какой целью приехали. Следую за ним, оказываясь в лифте. Едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Выдержка подводит.

– Лена…

– Тася – самое дорогое, что у меня есть, – продолжаю, не дожидаясь его объяснений. – Ради неё я готова на всё. Даже на то, что считаю аморальным и неприемлемым. Только скажите, Константин Сергеевич, – поднимаю заплаканные глаза, сталкиваясь с пустым взглядом. Его не трогают женские слёзы. Сомневаюсь, что Парето вообще способен на чувства из разряда сострадания и жалости. Но я упорно бьюсь головой о стену. – Только скажите… – шепчу, глотая слёзы трясущимися губами.

Островский вталкивает меня в квартиру и закрывает дверь, погружая нас обоих в темноту. Не в силах больше сдерживаться, утыкаюсь лбом в его грудь и отпускаю себя, сотрясаясь в рыданиях. Какое-то время Костя остаётся безучастным, но затем обнимает, прижимая к себе, и гладит меня по голове. Не могу остановиться. События последних дней сметают эмоциональной лавиной, которая не поддаётся контролю. Снимает с меня пальто, пиджак, подхватывает на руки и куда-то несёт. Оказываюсь на кровати, Костя ложится рядом, оплетает руками и ногами. Проваливаюсь в безмятежность, продолжая всхлипывать на его груди, а, почувствовав себя в безопасности, через какое-то время засыпаю.

Глава 24

Просыпаюсь от звука будильника, который не желает замолкать. Противная трель раздаётся с правой стороны, и я шарю рукой, чтобы отключить раздражающую мелодию. Погружаясь в тишину, открываю глаза и осматриваю комнату. Большая спальня в серых тонах. На стуле одежда Островского, в которой он был вчера, а рядом мой костюм. Я в одном нижнем белье, вероятно, Костя меня раздел, чего я не почувствовала. Поднимаюсь и выхожу из комнаты, сразу попадая в нужную дверь – ванная.

В зеркале меня встречает женщина с опухшим лицом и красными глазами. Нещадно болит голова, и я массирую виски, чтобы хоть немного унять боль. Привожу себя в порядок и натягиваю мужской халат, который висит здесь же. Иду по коридору, заглядывая в каждую комнату и надеясь увидеть Островского. Нахожу его на кухне, сидящим за столом с кружкой кофе. Уловив движение, поднимает голову, изучая меня.

– Где мы?

– У меня. В моей квартире. В последнее время редко здесь ночую, да и живу набегами.

– Ну, да, – усмехаюсь, – сюда я точно не приду по первому зову. Далековато от моего коттеджа.

Опускаюсь на стул и подвигаю к себе кружку, нагло присваивая его кофе. Безумно вкусно, наверное, потому что его сварил Костя. Прямо передо мной прозрачный контейнер с кусочками десерта. Беру один из них и с жадностью уплетаю, запивая кофе.

– Вкусно?

– Сносно, – разглядываю кусочек, пытаясь определить состав начинки.

– Заказал несколько видов сладкой лазаньи, но ни один из них непохож на твой.

– У меня свой рецепт. В кондитерской так не приготовят. В кафе, где я работала, мои десерты хорошо продавались. Одно время Армен предлагать купить рецепт, но я отказала. Сейчас жалею. Были бы у меня деньги, ушла от Ромы, сняла жильё и никогда бы не встретила вас, – задумчиво смотрю на Парето, доедая кусочек и облизывая пальцы.

– Лена, как я и говорил мне нужно время. Возникли сложности с выводом оставшихся активов за границу. Но я решаю этот вопрос. К тому же я пока не понял, в какой момент Воронов сольётся, предоставив на всеобщее обозрение Рому. Что касается твоего бывшего мужа, то он исчез с моих радаров. Телефон, с которого Орлов тебе звонил выключен, и местоположение не отслеживается. Человек, который работает в команде Зарецкого и поставляет мне сведения, не выходит на связь несколько дней. Полный информационный вакуум и отсутствие предположений: где, кто и когда. Зарецкий надеется, что примитивными угрозами остановит меня и сомневается, что я пойду до конца, не желая понести наказание. Пусть так и думает. Таисия останется на территории под присмотром Григория. Я увеличил охрану вдвое. Алику тоже не помешает, потому что он всё это время активно принимал участие в организации моей мести. Он давно ушёл из политики, но это не отменят его высокого положения и уровня влияния на некоторые структуры. Осталось немного. Скоро всё закончится, и ты получишь всё, что заслужила.

– И вас?

– Всё, что прописано в брачном договоре.

– Я не хочу денег. Я хочу вас, Константин Сергеевич. В качестве настоящего мужа.

– Ты не понимаешь, о чём просишь, Лена, – произносит с ледяным спокойствием, разрушая остатки моего самообладания.

Плевать, что он думает обо мне. Как бы я ни старалась относиться к Островскому равнодушно, моё глупое сердце рвётся к нему, надеясь на невозможное. Я медленно, но верно влюбляюсь в человека, который этой самой любви не заслужил. Но разве можно заставить себя ничего не чувствовать? В секундном порыве снимаю с пальца кольцо и швыряю в него. Не дожидаясь реакции, иду обратно в спальню, забираюсь прямо в халате под одеяло, накрывшись с головой, и вновь засыпаю, мечтая проснуться, когда всё закончится.

Открываю глаза и сразу понимаю, что одна. Не в комнате – в квартире. Всегда остро чувствую присутствие Островского. Смотрю на часы, понимая, что проспала несколько часов. Набираю Ларису Петровну, от которой узнаю, что Тася в порядке. Вчера Парето предупредил, что мы останемся в городе, а женщина заботливо уложила дочку спать. Ребёнок лишь интересуется, купит ли ей Костя карету, которую обещал. Эти двое вновь за моей спиной решают всё между собой, не учитывая иного мнения. Раздражает, что Костя подобрался к моему ребёнку так близко, потому что Тася будет страдать, когда он исчезнет из нашей жизни.