– Я тоже хочу, чтобы Тася стала для кого-то «своей». Надеюсь, когда-нибудь встретить такого человека.

– И родишь ему ещё пару-тройку детей? – усмехается.

– Нет. Не получится, – произношу с надломом, отворачиваясь к окну, заметив, что улыбка сходит с лица Кости, когда он понимает, что данная тема является для меня болезненной.

Остаток пути проходит в тишине, лишь изредка Островский бросает в мою сторону взгляды, желая о чём-то спросить, но так и не решается. Машина останавливается около здания с кричащей вывеской. Его обещание показать меня гинекологу было не шуткой, и сейчас, когда мы идём по светлым коридорам, понимаю, что мне придётся рассказать о своих проблемах врачу, который, вероятно, затем поделится с Парето. Провожу в кабинете около часа, пока приятная женщина осматривает меня и задаёт вопросы, а когда выхожу, Костя отправляет меня на улицу, задерживаясь у кабинета.

– Почему не занималась своим здоровьем? – спрашивает сразу, как только садимся в машину.

– Я работала, чтобы обеспечить дочь. Не было времени, да и денег не было.

– Теперь есть и то, и другое, – вопросительно смотрит, не трогаясь с места. – Света сказала всё поправимо, нужно лишь основательно заняться проблемой.

– Займусь. Только не сейчас. И не для вас. – Недовольно поджимает губы, не сводя взгляда. – Когда буду чувствовать себя в безопасности и знать, что у меня есть будущее. Я почти приняла тот факт, что Тася – мой единственный ребёнок.

– А хотела ещё?

– Хотела. И сейчас хочу. – Вопросительно вскидывает бровь, намекая на момент, когда я была неосторожна. – Не от вас.

– А что, рожей не вышел? – кривая усмешка появляется на его лице, а во взгляде тонкой линией проносится горечь.

– У нас с вами кардинально разные планы на будущее. Я мечтаю дать Тасе всё. Увидеть, как она пойдёт в школу, выберет специальность и человека, с которым её свяжут тёплые чувства. Вы же застыли на месте. Вас ведут по жизни раны, которые нанесли другие. Внутри они такие же, как и снаружи. Оставить после себя ребёнка, самое подлое, что вы можете сделать, потому что изначально нацелены лишить его себя.

Островский несколько минут внимательно на меня смотрит, открывает рот, чтобы ответить, но останавливается. Трогается с места, направляясь в центр города. Паркуемся у ряда магазинов, судя по вывескам, очень дорогих. Иду за ним, не задавая вопросом. Костя просит консультанта принести всё, что мне подойдёт и следующие пару часов я задерживаюсь в примерочной. Выхожу, показываю ему и получаю одобрение, или же отказ. Он заталкивает на заднее сиденье с десяток пакетов, предварительно потребовав, чтобы я осталась в брючном костюме бледно-бирюзового цвета и белом пальто. Машина трогается с места, но мы едем не в направлении выезда из города, а в другую сторону и через двадцать минут останавливаемся у ресторана. Островский выходит из машины и, обогнув её, открывает мою дверь, кивком приглашая выйти.

– Зачем мы сюда приехали? – осматриваюсь по сторонам.

Это мой район. Почти каждый день я проходила мимо этого дорогого заведения по пути на работу.

– Ужинать, Лена.

– Здесь одно блюдо стоит больше, чем я зарабатывала за неделю.

– Теперь это тебя волновать не должно. Ты жена состоятельного человека, забыла?

На входе нас встречает хостес. Девушка предлагает места у окна: столик на двоих. Уютная обстановка, ненавязчивая музыка и отсутствие свободных мест. Брожу взглядом по посетителям, замечая на другом конце зала Воронова, в компании пожилого мужчины и девушки моего возраста. Медленно перевожу взгляд на Костю, который, кажется, заинтересован меню больше, чем посетителями. Но это фикция. Уверена, Островский точно знал, что окажется в одном месте со своим врагом.

Глава 23

– Здесь Воронов, – произношу, рассматривая меню.

– Я в курсе. Они с мэром ужинают здесь три раза в неделю. Постоянные клиенты, так сказать, ресторана и его негласная реклама.

– А девушка? – искоса посматриваю на яркую блондинку в брючном костюме цвета спелой вишни. Помада в тон и лодочки на высокой шпильке. Обувь не по погоде, но, вероятно, она мало передвигается пешком.

– Рита. Папина принцесса, – ёрничает Костя, – которая влюбилась в его помощника и, конечно же, выскочила за него замуж. Вариантов отказать у Шакала не было, хотя на тот момент он готовился к свадьбе с другой. А теперь дышать рядом с ней боится, потому что одно слово дочурки и полетит он кубарем в канаву, лишившись всего. Вот и прислуживает семейству Заруцких, ублажая всех поочерёдно.

– Яркая девушка…

– Наркоманка, – уничтожает моё восхищение Островский. – На пару с Шакалом нюхают. Именно он контролирует поток дерьма, который проходит через наш город. Монополист, так сказать. Его дилер поставлял порошок, от которого умер мой сын. Элитная школа – дорогие развлечения подростков, у которых карманные расходы больше твоего заработка за несколько месяцев. Никиту пригласил в компанию младший брат Воронова. Учились в одном классе. Два раза попробовал, на третий передозировка. Подростки испугались и бросили его. Нашли через два дня, как ты понимаешь, мёртвым.

Костя рассказывает всё это будничным тоном, словно передаёт историю, которая лично его не касается, но в голосе отчётливо слышатся хриплые нотки. Накрываю его ладонь своей, слегка сжимая, выражаю тем самым поддержку и получаю в ответ взгляд, наполненный благодарностью. Ему нелегко делиться, но он, пересилив себя, всё же рассказывает, по какой причине желает уничтожить Воронова и мэра. Повторно окидываю взглядом Риту, а затем Воронова.

– Не смотри так, – одёргивает Островский. – А то ещё решит, что ты слюни пускаешь на её мужа и плеснёт кислотой в лицо. Уже двоих так остудила, потому что слишком открыто выражали симпатию Шакалу.

– Вы серьёзно?

– Более чем. Выбрала?

Костя вызывает официанта, который принимает заказ. Я остановила свой выбор на лёгком салате и чае, а вот Островский пожелал мясо, но отказался от десерта.

– Давно спросить хотела: почему панна-котта?

– Этот десерт любила моя жена.

– Это дань памяти или же ваши предпочтения?

– Первое.

– Не думали разнообразить свой завтрак?

– Не думал, – упирается рукой в подбородок, не сводя с меня взгляда. – Но мне понравился слоёный десерт, который ты приготовила для первого ужина в доме Алика.

Рассматриваю его лицо, на которое падает дневной свет, признавая, что он красив даже несмотря на глубокий шрам. Необычный цвет глаз и сейчас вызывает моё восхищение. Осознаю, что тону, не имея возможности выбраться. Что бы он ни говорил, всё моё существо тянется к нему, не желая принимать наступление дня, когда Кости в моей жизни не станет. Если бы он только загорелся желанием жить, я бы помогла подняться и двигаться дальше.

– Смотришь так, будто мы настоящие супруги, – улыбается в ответ Островский. – Со стороны выглядим счастливой парой, которая насмотреться друг на друга не может.

– Ч-что? – погружённая в собственные мысли, не сразу реагирую на слова Кости.

– Опасался, что ты не сможешь правдоподобно сыграть. Ошибался. Актриса из тебя отменная.

Отвожу взгляд, чтобы Костя не понял – я не играю. Всё, что он сейчас видит – настоящее, живое и приносящее боль. Я знаю, ничего подобного в ответ увидеть мне не суждено.

– Лена? – негромко окликает, и я переключаюсь на него.

Ничего не говорит, лишь внимательно смотрит. Прямой, испытывающий взгляд пронзает насквозь открытостью и честностью. Если то, что сейчас вижу – игра, то я не желала бы выходить из неё. Грудную клетку распирает от эмоций, сковавших меня, но официант, который приносит заказ, отвлекает нас друг от друга.

– Смотри.

Костя протягивает телефон. Статья о нас, вернее, о том, что Островский Константин Сергеевич женился и обзавёлся дочкой четырёх лет. Далее наш совместный снимок с приёма в доме Аронова, где мы стоим обнявшись. У меня ошеломлённое выражение лица, а Парето выглядит спокойным и контролирующим ситуацию. Как и всегда. Затем следует несколько вопросов о личной жизни Кости. Ответы изумляют, потому что Островский рассказывает о случайной встрече, глубоких чувствах и ребёнке, о котором не знал долгое время.